Новая книга известной писательницы и блогера Елены Первушиной посвящена заимствованным словам в русской речи.
В. И. Даль вот так рассчитывал примирить «славянофилов» и «западников» своего времени.
«Где же нам учиться по-русски? — спрашивал Даль. — Из книг не научиться, потому что они писаны не по-русски, в гостиных и салонах наших — подавно, где же учиться?..
Остается одна только кладь или клад — родник или рудник, — но он зато не исчерпан. Это живой язык русский, как он живет поныне в народе. Источник один — язык простонародный, а важные вспомогательные средства — старинные рукописи и все живые и мертвые славянские наречия. Русские выражения и русский склад языка остались только в народе, в образованном обществе и на письме язык наш измололся уже до пошлой и бесцветной речи, которую можно перекладывать от слова до слова на любой европейский язык».
Он писал: «Мы не гоним общей анафемой все иностранные слова из русского языка. Но к чему вставлять в каждую строчку 'моральный', 'оригинальный', 'натура', 'артист', 'грот', 'пресс', 'гирлянда', 'пьедестал' и сотни других подобных, когда без малейшей натяжки можно сказать то же самое по-русски? Разве: 'нравственный', 'подлинный', 'природа', 'художник', 'пещера', 'гнет', 'плетеница', 'подножье' или 'стояло', хуже?»
Известен предложенный Далем Жуковскому перевод отрывка с современной им обоим литературной речи на тот язык, который представлялся Далю подлинно-национальным русским языком:
«Казак оседлал лошадь, как можно поспешнее, взял товарища своего, у которого не было верховой лошади, к себе на круп, и следовал за неприятелем, имея его всегда в виду, чтобы при благоприятных обстоятельствах на него напасть».
У Даля получилось так: «Казак седлал уторопь, посадил бесконного товарища на забедры и следил неприятеля в назерку чтобы при спопутности на него ударить».
