Наиболее полная история жизни и научной работы великого селекционера, биолога, генетика, организатора науки Николая Вавилова. Автор, опираясь на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев, наиболее полно и кинематографично воссоздает ход событий и портреты героев. Книга содержит редкие архивные фото. Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога-конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев. Глубоко человечный и яркий рассказ рисует очень живой образ блестящего ученого, жизнелюба и подвижника, до самых последних дней не расставшегося со своей великой мечтой. Цитаты: 'Уже в те ранние дни его единственной страстью была наука: «Хочу страстно науки. Люблю ее. В ней цель жизни. В ней одной можно испытывать энтузиазм». И наука должна служить улучшению жизни на Земле. Важно не «предаваться утопизму. Брать в жизни все, что только может доставить тебе радость, спокойствие чувства и разума». Он несколько раз призывает самого себя работать не отвлекаясь: «Нельзя разбрасываться. Надо на чем-нибудь сосредоточиться».' 'Входивший в научную элиту Вавилов был действительно исключительным человеком в том, как помогал своим коллегам, молодым и пожилым — тем, чью работу считал заслуживающей поддержки. Он был готов оказать содействие тем, кто проявлял такие же феноменальные качества, как и он сам: энергичность, энтузиазм, оригинальность мышления и трудолюбие. Он был взыскателен и настаивал на строгом научном анализе и проверке данных. Вавилов приглашал собеседников к научной дискуссии, но не к вражде, просил высказывать альтернативные теории, а не устраивать свары. Со временем он постарался было познакомить Мичурина с генетикой, но тот либо не мог, либо не хотел постигать новую науку. Иван Владимирович больше половины века работал собственными кустарными методами и не имел желания их менять. Вавилов сделал исключение для садовника преклонных лет в городе Козлове. Как-никак, тот был человеком другого поколения.' 'Речи для Лысенко писал его язвительный политический опекун Исаак Презент, но зачитывал их Лысенко мастерски. Он отлично знал, когда и чем захватить внимание Сталина. Решение проблем советского народного хозяйства обеспечат колхозный строй и «массы колхозников», а не «некоторые профессора», уверял Лысенко. Практические решения, такие как его собственная яровизация, и инициатива обычных, плохо образованных колхозников, таких как он сам, даст колхозному крестьянству шанс проявить себя. Извиняясь за недостаток знаний, Лысенко завершил выступление в Кремле, подчеркнув разницу между самим собой и учеными-теоретиками. Он не писатель, он не оратор, заявил он скромно: «. я только яровизатор». Именно в этот момент Сталин вскочил с места и выкрикнул свое одобрение, а кремлевская аудитория разразилась бурными аплодисментами.' '13 августа Сергей Вавилов писал в дневнике: «Сам он сейчас во Львове. Значит, грянет арест, значит, рушится большая нужная жизнь, его и близких! За что? Всю жизнь неустанная, бешеная работа для родной страны, для народа. Вся жизнь в работе, никаких других увлечений. Неужто это было не видно и не ясно всем?
